И в редактуру, и в писательство я заходила с жаждой признания и славы. Я хотела, чтобы книги мои и рассказы читались, предложения бы на меня после этого сыпались, всем бы я была нужна. Казалось бы, откуда такие инфантильные идеи, ещё и в тридцать?

Если что, я никому их в таком виде не манифестировала, это был мой глубокого заточенный в бессознательное план. Этого хотел во мне не взрослый, а ребёнок. С рождения ребёнок считает, что мир живёт ради него, все на него смотрят.

Но жизнь приводит в чувство: сучки обрубает, стружку снимает. И через боль, через слёзы, через проживание ям отчаяния и одиночества я всё-таки повзрослела. Оказалось: никто на меня не смотрит, ничего не ждёт — и это...

прелестная свобода!

В книге «Драма одарённого ребёнка и поиск собственного я» Алис Миллер я прочитала, что «потеря чувства самоценности человеком, стремящимся к величию, отчетливо показывает, что собственное достоинство его было «воздушным шаром», который при устойчивом ветре взлетел, но затем лопнул и превратился в валяющийся на земле рваный резиновый лоскут.

В таких случаях не развивается индивидуальность человека, которая позднее могла бы дать ему душевную опору. Ведь чувство гордости родителей за ребенка часто соседствует с таящимися в глубине бессознательного чувством стыда за него, проявляющимся в том случае, если не сбываются возлагаемые на него надежды».

Человек, стремящийся к величию, никогда по-настоящему не свободен: он впутан в систему отношений, где он обязан нравится или не высовываться или ещё что-то — чтобы заслужить любовь. Он не один такой, вокруг него всё подкрепляет его деструктивную модель поведения.

В корне мании величия — страх одиночества. Мания величия — болезнь одинокого ребёнка.

Вы боитесь одиночества, не понимая, что вы уже одиноки и всегда были.

Чувства, настроения, ощущения такого ребёнка никогда не воспринимались всерьёз опекающими взрослыми, поэтому у ребёнка не сформировалось привычки относиться к себе внимательно. Его глаза привыкли следить за реакцией других, он весь обращён вовне. «лайк — не лайк», «отписка — подписка», «похвалили — поругали» — этим человек с манией величия измеряет всё в своей жизни.

Таких людей много среди творцов, руководителей, публичных личностей. Они стараются больше других, потому что в конце маячит морковка — любовь. Всеобъемлющая, безусловная, почти материнская. Конечно, это мираж.

Когда такой, уже выросший ребёнок чувствует себя не «со всеми», он остаётся один. И даже не один, он — ноль, ведь себя у него никогда не было. Он не научился на себя опираться, это опору расшатали и разломали. Ему остаётся цепляться мёртвой хваткой за чужое мнение, всем своим грозным/обиженными/возмущённым видом кричать: «НУ ПОЛЮБИТЕ ВЫ МЕНЯ УЖЕ!»

Здоровым взрослым хочется отойти и заблокировать такого человека. Здоровые люди берегут свой ресурс для себя, для своих дел. Нездоровые люди включаются, а потом за сострадание просят свою плату.

Психологическое рождение будет всегда стремиться к завершению.

«Так, например, у незамужней стареющей женщины медленно иссякает источник её успеха у мужчин. Её отчаяние на первый взгляд объясняется прекращением сексуальных контактов, но при более глубоком анализе понимаешь, что в её душе пробудилась зародившаяся ещё в детстве боязнь одиночества, которому этой женщине уже нечего противопоставить.

Разбиты все зеркала, и теперь она сбита с толку, как когда-то, когда она вглядывалась в лицо матери и обнаруживала там не саму себя, а смятение и беспомощность матери. Те же чувства с возрастом испытывают мужчины, хотя иногда, впрочем, новый роман на какое-то время возвращает им иллюзию молодости. И, соответственно, стремление к величию возвращается на какое-то время».

Ребёнку, который не знает, что такое безусловная любовь и полное принятие, задача на жизнь — перестать ждать любви, но безусловно полюбить себя — уязвимого, неуспешного, с прыщами, научиться доставлять себе удовольствие не тогда, когда заслужил, а когда хочется, и потом, когда ресурс будет пополнен, сделать шаг навстречу другим людям. Не наоборот.